Расскажите крыльями...

Из даров природы Голландия в изобилии располагает главным образом ветром и водой. Голландию, как известно, создали сами голландцы и... ветряные мельницы. Люди проводили каналы, возводили дамбы, сооружали насосы. Остальное делали ветряные мельницы. Прилежно вращая крыльями, они приводили в действие водяные насосы и осушали перенасыщенную влагой почву. Только благодаря им, трудолюбивым мельницам, не прекращавшим работу ни днем ни ночью, удалось отвоевать эту землю у воды. Тысячу двести лет трудятся мельницы, и люди их не обошли ни вниманием, ни благодарностью. Само собой, мельницы пользуются в стране особой привилегией, но это не все! Голландским мельницам люди подарили язык. 

Да, да. Голландакие ветряные мельницы умеют говорить. Не болтать, не рассказывать всякие хвастливые истории, а говорить всеми своими четырьмя крыльями о деле. 

Каждое положение крыльев имеет свое значение. Тот, кто управляет их движением, может рассказать о чем угодно тому, кто также знает «мельничный» язык. «Язык» понятен с расстояния многих километров — ведь мельницы, возвышаясь над домами и деревьями, отлично видны со всех сторон. 

Если мельник установил крылья в виде «X» — значит в его доме радостное событие. Какое именно? Всмотритесь внимательнее: если определенное крыло красное — значит у мельника родился ребенок. Синее — дочь вышла замуж. 

Если крест с наклоном вправо — в доме траур. Если поблизости проходит похоронная процессия, мельник медленно поворачивает крышку-шапку мельницы, устанавливая крылья фронтом к процессии. 

Поставив крылья прямым крестом «+», причем крыло сверху обязательно должно быть зеленым, мельник уведомляет клиентов, что в связи с неисправностью мельница временно не работает. 

С помощью мельницы можно вызвать плотника, предупредить о начале откачки воды и даже пригласить коллегу на кружку пива. 

О любом событии в деревенской жизни можно рассказать скрипучими крыльями. Но мы бы погрешили против истины, если б ограничили роль мельничного языка только этим. В годы наводнений и войн мельницы несли куда более ответственную службу. 

Во время войны против испанского владычества мельничные крылья передавали гёзам приказы Вильгельма Оранского, сообщали о передвижении врага. Понятно, что в пору, когда не было ни радио, ни телефона, роль такого «средства информации» была велика. 

Так было в средневековье. Но вот в 1940 году в Нидерланды вторглись гитлеровские полчища, до зубов вооруженные современной техникой. Телефонные разговоры подслушивались, радиопередачи засекались. И только мельницы прилежно крутили крыльями. Но теперь их крылья говорили не о свадьбах и крестинах. Была разработана система, при помощи которой авиация союзников получала нужные ей сведения. 

Впервые в истории авиации членом экипажа бомбардировщика стал мельник. Голландский мельник. С борта самолета он читал сообщения, которые передавали с земли: — Немцы перенесли аэродром в нашу деревню. Зенитки установлены в окрестностях Ньив-Миллигена. Яан из Коог-анн-де-Заана прибыл по назначению. 

Сейчас в Голландии осталась тысяча мельниц. В наши дни жители Голландии, когда нужно помолоть зерно или откачать воду, обходятся без них. И все же тысяча мельниц в Голландии осталась. И люди питают к ним самые нежные чувства. Потому что, как говорится, Голландию создали голландцы и... ветряные мельницы. 

Городинский Ф. Расскажите крыльями… // Вокруг света. 1970. № 5. С. 16.

Немирович-Данченко В. И. По Германии и Голландии. СПб., 1892.

Очаровательны в высшей степени каналы Гарлема, обсаженные густыми аллеями, хороши его сады и цветники, находящиеся в различных местах. Это едва ли не главнейшее занятие гарлемцев; около города есть целые поля, засеянные гиацинтами, тюльпанами, крокусами, ранункулами, анемонами, нарциссами, лилиями. В конце апреля и начале мая благоуханием их наполнен воздух вокруг Гарлема, и пестрые ковры их раскидываются кругом на большое расстояние. Семенами, луковицами и отростками этих растений Гарлем ведет торговлю с целой Европой, причем только сады Крелага и сына имеют оборот, равняющийся двум миллионам флоринов ежегодно. 

По преданию, гарлемцы должны быть страстными любителями тюльпанов, но эта пассия в настоящее время почти совсем исчезла, и таких оригиналов, которые бы платили десятки и сотни тысяч за какую-нибудь разновидность этого цветка или отдавали бы за это дочерей своих замуж плюс, разумеется, громадное приданое, теперь не отыскать здесь и со свечой. Эта страсть была здесь особенно развита в XVII столетии. Вся Голландия была помешана на разведении и усовершенствовании тюльпанов. Не было цены на особенно выдающиеся экземпляры. В официальном списке тюльпанов, проданных в Алкмаре 5 февраля 1637 года, значатся следующие цифры: луковица «вице-короля» (белая с фиолетовыми крапинками), весящая 658 гран, пошла за 4200 флоринов, другая, в 410 гран, за 3000 флоринов; луковица «адмирала Лифкенса» в 59 гран пошла за 1015, «Беллаарт» в 399 гран за 1520 флоринов, «Шери Кателин» в 619 гран за 2610 флоринов. 

Обороты тюльпанными луковицами совершались на бирже, цены на них устанавливались там, и они обращались как нынче процентные бумаги. Луковица «Семпер-Августуса» раз пошла за 13 000 флоринов, 200 гран того же в другой раз за 4200, «адмирал Энкгуйзена» — за 5000 флоринов. В течение двух лет, за 1636–1637 годы, один из городов голландских продал тюльпанных луковиц на 10 000 000 флоринов. Летописи упоминают имя амстердамского купца, который добыл этой торговлей в четыре месяца более 68 000 флоринов чистого барыша. Наконец дошло до того, что покупатели стали отказываться платить невозможные цены, и Штаты в 1673 году объявили все заключенные по этому предмету договоры незаконными. Цены упали тотчас же, и явилась возможность иметь того же «Семпер Августуса» за 50 флоринов. 

Одно столетие прошло — и та же история началась с гиацинтами, к которым голландцы вдруг почувствовали какую-то страсть. Разумеется, цены сейчас же дошли до невозможности — в 1734 году один «Bleu Passe non plus ultra» был продан за 1600 флоринов. У Крелага собрана целая библиотека сочинений, летописей и архивных документов по этому предмету. Тюльпаны и гиацинты воспевались поэтами; насчитывается более 85 000 стихотворений, написанных по этому предмету; писались романы и повести, содержанием которых служила эта мания. Частная жизнь в Голландии была до такой степени переполнена заботами и хлопотами о создании какой-нибудь разновидности, что в 1636–1650 годах девушки богатых семей не выходили замуж иначе, как пocле преподнесения им женихом букета тюльпанов еще неизвестной окраски и рисунка, выращенных им. Но когда несколько из этих любительниц цветов остались старыми девами, готовыми выйти замуж даже пocле букета из простой крапивы, — дело изменилось, и гарлемские девицы стали менее требовательны. Теперь разведение цветов здесь, не имея характера мании, поставлено на рациональную ногу.

С. 468–470

Вернер Михаил. Страна плотин. Очерки современной Голландии. М., 1884.

В Амстердаме неподалеку от Зоологического помещается Ботанический сад. Не стану описывать его, так как ничего нового там не найдется, но воспользуюсь случаем, чтобы по поводу его Тюльпанной галереи рассказать вам то, что слышал сам о «луковичном безумии» голландцев, как сострил Вольтер, говоря об их былой страсти к тюльпанам.

Это было действительно какое-то безумие. Платили по десять тысяч флоринов за хорошую луковицу. Самыми знаменитыми породами считались: луковицы Адмирала Ликенса и Semper Augustus. Большие экземпляры этих цветов были так редки, что в один прекрасный день остались только две луковицы, оберегавшиеся как зеница ока. 

Рассказывают, что один глуповатый матрос пришел к богатому арматуру и, дожидаясь его, присел у входа в оранжерею. Он был очень голоден, и его сильно соблазнял кусок хлеба, лежащий на подоконнике. После долгих колебаний он стащил хлеб, а так как подле него росли свежие луковицы, то он повытаскал и их. 

Первая оказалась горькой, матрос бросил ее и закусил вторую, затем третью и так все восемь штук. Когда хозяин пришел, то увидел, что матрос позавтракал и даже не позавтракал, а только попортил вcе его тюльпанные луковицы, стоившие около пятнадцати тысяч флоринов. Поистине лукулловское блюдо. 

Эта страсть началась в Голландии в половине семнадцатого столетия. В это время страна достигла верха благосостояния и могущества. Богатые дома превратились в маленькие дворцы; бархат, шелка, жемчуг, фарфор изгнали прежнюю патриархальность и простоту. Голландцы сделались изысканны в делe роскоши и даже расточительны. 

Наполнив дома картинами, бронзой, дорогими коврами, они стали обращать большое внимание на свои сады. Тюльпан почему-то привлек их особенное внимание; на него явился спрос, который вызвал тщательный уход и заботливую культуру этого цветка. По меpe увеличения цены на него старались улучшить его породу, цвет, форму листьев. 

Каждый новый удачный отток, оригинальная форма лепестков заставляли говорить о себе весь город. Удачная комбинация, и изобретатель делался богатым человеком. Цены луковицам возрастали; они приобрели различную стоимость, их обменивали, на них спекулировали; их давали часто в приданое дочерям или оценивали ими имущества. 

Насколько были велики обороты с тюльпанами, видно из того, что город Амстердам в одно лето совершал тюльпановые oпepaции на сумму около двадцати миллионов флоринов, а на пожертвованные городом полтораста тюльпанов был выстроен приют для детей. 

Тюльпанный ажиотаж кончился очень просто: правительство, видя постоянные беспорядки и множество жалоб и судебных тяжб по поводу тюльпанов, издало указ, коим в судах тюльпаны дoлжны рассматриваться как простые цветы. Очевидно, что это постановление сбило сумасшедшие цены, и через несколько лет тюльпаны стали не дороже других цветов. 

Говоря о тюльпанном ажиотаже, я сказал что центром разводки этих цветов был Гарлем. Он остался и до сих пор главной оранжереей Голландии. Гиацинты, камелии, розы и все-таки роскошные тюльпаны культивируются и теперь. Хотя цветочный ажиотаж давно прошел, но страсть к видоизменению формы и оттенкa осталась до сих пор. Один тюльпан представляет до шестисот разновидностей.

С. 106–109