Ян ван Дейк… По-голландски, конечно, ван Дайк, но в России давно уже приучились называть великого художника именно Дейком, а других с такой же фамилией не знают совсем. В Голландии ван Дейков столько же, сколько у нас Ивановых, среди них много знаменитостей, а уж в данном случае получается просто масло масляное – Ян ван Дейк звучит для голландца как что-то вроде Ивана Иванова. Знаменитый Иван Иванов - оксюморон! Сколько я ни путешествовал по Интернету, нигде не удалось найти ни единой справки об этом человеке. В печати же после его ухода появились два маленьких некролога, да и то в специальной научной прессе, о существовании которой знает малое число землян. Он ушел, и настала тишина… Его книги не вынут из стола, его картины не найдут столетия спустя и не насладятся ими, никто не будет потрясен мощью его литературного дарования, нигде не найдутся поклонники его небывалой философии. Великий Ян ван Дейк был всего-навсего шумеролог и богослов, издатель, учитель и монах. Написанное им невелико по объему и значительно только для узкого круга ученых, изданные им тексты необъятны по количеству и таят в себе много загадок. Ушел Ян Ван Дейк, превзошедший своими знаниями всех греческих и немецких философов, но знания его померкли перед гениальностью множества недоучек. Пора восстановить справедливость, напомнив миру еще об одной неоткрытой звезде.
Иоанн Якоб Адриан ван Дейк родился 28 января 1915 года в голландском городке Лосдуйнен (Loosduinen, с 1923 - часть часть Гааги). Уже со школьных лет начинаются его удивительные странствия, напоминающие эпическую судьбу Гильгамеша и Одиссея. В Тулузе Ян оканчивает школу и богословский факультет католического университета. После захвата Франции гитлеровцами он оказывается в Испании, где продолжает богословское образование в папском университете Комилласа. В 1944 году молодой богослов принимает решение стать монахом и принимает духовный сан. После войны патер Ян Ван Дейк едет в Гейдельберг к прославленному шумерологу Адаму Фалькенштейну, чтобы под его руководством изучить клинопись, аккадский и шумерский языки. В Гейдельберге происходит окончательное определение научных интересов богослова: он хочет издавать памятники шумерской религиозной мысли. В 1953 году Ван Дейк блестяще защищает докторскую диссертацию под названием «Шумеро-аккадская премудрость: исследование жанров дидактической литературы”. В этой диссертации он впервые издает такие известные ныне шумерские диалоги-споры, как «Лето и Зима”, “Серебро и Медь”, “Спор пастуха и земледельца” и др. Он же первым начинает тщательное исследование шумерских пословиц.
После выхода монографии в том же 1953 году начинается удивительная, совершенно уникальная ассириологическая карьера Ван Дейка. В 1954-1961 гг. он работает в Багдадском музее Ирака, принимая участие в раскопках Урука. За эти годы он, будучи эпиграфистом экспедиции, прочел, автографировал, транслитерировал и перевел сотни новооткрытых текстов самого различного содержания. Здесь были и контракты старовавилонского периода, и бухгалтерские документы новошумерской эпохи, и фрагменты ритуалов, и многочисленные заговоры. Все клинописные документы были записаны курсивным письмом, то есть, скорописью, в которой три разных знака могут выглядеть как близнецы и которую чрезвычайно трудно точно прочертить тушью на ватмане. Но Ван Дейк был неплохой художник, поэтому ему замечательно удавалось точное воспроизведение самых трудных знаков новошумерского и старовавилонского письма. В Багдаде пополняется и его коллекция языков: к немецкому, французскому, английскому и испанскому добавляется арабский. Ван Дейк любил ходить по базарам, приценивался к товарам, покупал ковры (вскоре у него была уже целая коллекция ковров) и даже однажды, как любят вспоминать его арабские ученики, забыл на базаре свой молитвенник. Там, в Ираке, у патера Ван Дейка появились студенты-арабы, которые учились у него языкам и копированию табличек, а впоследствии стали кураторами крупнейших музеев Ближнего Востока. До конца своих дней голландский богослов сохранил любовь к арабскому языку и арабскому народу. Достаточно сказать, что все свои инвентари клинописных документов он обязательно переводил с французского или немецкого языков на арабский.
С 1961 по 1968 гг. одиссей из Лосдуйнена проводит в Копенгагене. Здесь он выучивает датский, преподает в университете и становится основателем современной датской шумерологической школы. Именно в датский период его жизни богословие и шумерология встречаются в сознании ученого, и результатом этой встречи становятся фундаментальные статьи, после выхода которых Ван Дейк стал известен не только узкому сообществу шумерологов, но и религиоведам всего мира. Это «Космический мотив в шумерской мысли” (1964), голландский вариант «Шумерской религии” (1968) и начатая тогда же полемическая, но изобилующая важными новыми текстами статья “Существует ли шумерская поэма о сотворении мира?” (опубликована в 1976 г.).
С 1968 по 1987 г. Ван Дейк с пользой и удовольствием проводит время в Риме, куда его приглашают на должность профессора шумерологии Папского Библейского института. В римский период он становится чрезвычайно популярным среди ученых всего мира. В 1974 г. папа Павел VI по просьбе Ван Дейка организует в Ватикане XXI Международный конгресс ассириологов, и радушный хозяин принимает в своем институте более 400 коллег из разных стран. Коллеги любят чудаковатого ватиканского профессора и коллекционируют его странности. Они знают, что святой отец любит выпить, говорит на самые фривольные темы и в разговоре мешает языки: начинает говорить по-французски, потом в середине предложения переходит на немецкий, продолжает на итальянском, а заканчивает по-датски или по-арабски. А однажды произошел совсем удивительный случай: коллеги спохватились, что профессор Ван Дейк слишком долго не выходит из ванной комнаты. И что же они увидели, когда подошли к открытой двери ванной? Шумеролог, музейный хранитель, знающий о категорическом запрете на вынос табличек из музея, сидел у раковины и мыл музейные таблички Ватикана водой и порошком. Что тут скажешь? Никто ничего и не сказал, все долго смеялись и передавали друг другу эту новость как анекдот. В эти вольготные римские годы, когда к его услугам были все библиотеки и музеи мира, Ван Дейк продолжал издавать шумерские тексты. Он выпустил два тома табличек с заклинаниями из музеев Берлина и Йеля, а в 1983 г. опубликовал свое самое виртуозное филологическое произведение – двухтомное издание шумерского эпоса о битве Нинурты и Асага.
Нечего и говорить, что звания и членства сыпались на патера Ван Дейка как из рога изобилия. В 1967 г. он становится членом Нидерландской Королевской Академии, а в 1984 г. королева награждает его титулом офицера ордена Оранж-Нассау. В 1985 г. к 70-летию ученого выходит целый том журнала Orientalia с посвященными ему статьями коллег. Но в 72 года наступает резкий перелом. Странника подводит сердце, начинаются боли в суставах. Ван Дейк пишет своему коллеге из Мюнхена Дитцу Эдцарду, что демон-лилиту сделала его кости рыхлыми. Он оставляет папскую службу и возвращается в Голландию. Своего дома у него нет, Ян Ван Дейк поселяется в доме своей сестры Хелены на улице Мидденвег в Амстердаме. Он больше нигде не служит, но не оставляет научную работу. Последним крупным проектом Ван Дейка было издание заклинаний из коллекции Йенского музея. Это издание закончил его коллега Марк Геллер.
В этом месте можно перейти к личным воспоминаниям. Они коротки и порою забавны. В последние три года жизни Яна Ван Дейка мне посчастливилось общаться с ним по переписке. Моя дипломная работа была посвящена композиции шумерских заклинаний консекрации. Я прочитал по автографиям и перевел более 20 шумерских заговоров, изданных Ван Дейком в 1971 и 1985 гг. Разумеется, пришлось этим заниматься безо всякого научного руководства, поскольку в России не было специалистов по этой узкой теме. Уже подготовив к печати первую статью, я решил отослать свои транслитерации на проверку самому издателю. Узнал у профессора Й. Крехера адрес и написал Ван Дейку подробное письмо с вопросами, к письму приложил всю свою работу, переведенную на английский. Мэтр ответил очень быстро, его письмо пришло через месяц. Оно было весьма критичным к моей работе, что неудивительно: о многих новых чтениях клинописных знаков, встречающихся в заговорах, я в то время не знал. Вместе с тем, оно было доброжелательным и содержало ответы на все интересовавшие меня вопросы. Текст этого первого письма я публикую здесь в оригинале, чтобы для читателя не была утрачена удивительная манера Ван Дейка переходить с языка на язык.
J.J.A. van Dijk
129/2 Middenweg
098 AK AMSTERDAMAmsterdam, 8.7. 94
Cher Mr. Yemešanov,
Thanks for your letter of June the 7 th which I received a couple of days ago. It is fine that you recognized the importance of the incantations I published on various occasions.
You are asking me if I know of other such texts in the museums. At my knowledge there are none in Yale, in Philadelphia - except some fragments which are reserved. Perhaps some fragments in Istanbul. I went through the collection but I do not remember having seen any important text. None in Berlin. Or perhaps between unp<ublished>Assur-Texts (You seem not to know the texts in KAR and VS 3-10).Unpublished are the famous Jena-incantations which I now am to publish together with Prof. J.Oelsner. A number of incantations is found in Tell-Haddad. A.Cavigneau<x> wrote about it in RA. Such incantations can perhaps be found in the BM and in Baghdad. Entered there after my visit in 1966.
Now about the work you have asked: the Ka-luh-ha mis pi is done by CBF Walker in the British. The gi-izi-la2 and a-gub2-ba, nig2-na will be done by G.Conti of the University of Firenze whose work is near complition. Before engaging yourself on the subject, it should be the best first to communicate with these persons. Michalowsky has published a list of early incantations in Quaderni di Semitistica at Firenze. He and J.Finkel did important articles about the Subject.
I had a look on your transcriptions. You will understand that it is not the reader who has to correct the diacritica. Those things have to be correct - and they are often not. I cite only one example: YBC 8649. This incantation has been studied - with duplicates - by Michalowski, Fs.Hallo 152. You will see that it is dangerous to publish and to study texts one does not understand.
There is much to do with this texts. They are highly interesting. But you must know that they occur in Ka-luh-ha. CBF Walker of the British has this material in hand and I hope he will publish it soon. But I hope only: are you aware that “Weihe” incantations are the same as what I named “consecration” texts? J.Nougayrol translated “dedication texts”, and that is wrong.
You wrote me also about an article you published on “trinity”. I understand you read much about “trinities”. I hope you can understand that the number 1= -n10 +n, or -n 60 +n, totality. In this totality -n 10 +n, 3 is the first irregular number, a totality. In -n 60 +n 7 is to the first irregular number. As Sumerians had a sexogesimal system they have heptads and not trinities. Compris ?
Please, give my best regards to Diakonov. Circumstances impeded me to go to the Rencontre in Berlin. If I can help you in a way or another, you have only to write to me. I will have the article in RELIGIONSGESCHICHTE duplicated for you and send it. For the moment I think you should contact
Dr.GIOVANNI CONTI, UNIVERSITA DI STUDI DI FIRENZE, DIPART.
DI LINGUISTICA, PIAZZA BREMMELISCHI; 50121 FIRENZE;
home: VIA CARACCIOLO 35, J-50125 FIRENZE who is working on the subject.
Bien à vous,
Jan van Dijk
К письму были приложены два экземпляра статьи «Шумерская религия”: один предназначался для меня, другой же адресовался И.М.Дьяконову с весьма ехидной надписью: “Профессор Дьяконов, имейте в виду, что шумеры умели не только считать баранов!”. Взяв у меня этот экземпляр, Дьяконов усмехнулся и сказал: «Что с него взять, он же монах!” В последующих письмах Ван Дейк просил меня ознакомить с его статьей всю российскую научную общественность. Он боялся, что у советского читателя останется весьма однобокое представление о шумерской цивилизации, поскольку наши специалисты занимались в ту пору только социально-экономическими штудиями и весьма мало знали о том, как устроено религиозное мироощущение древней Месопотамии.
Мы договорились встретиться в Праге в июле 1996 года, но этому не суждено было случиться. 14 мая 1996 г. Ян Ван Дейк скончался в больнице Амстердама после тяжелой операции на сердце. Ему был 81 год.
Следует сказать несколько слов об основных тенденциях его работ в области истории религии. Начав заниматься ассириологией в конце 1940-х годов, когда социологизм себя исчерпал, и имея фундаментальное богословско-философское образование, ван Дейк попытался войти во внутреннее пространство месопотамской религии. Его как религиозного человека не интересовали проблемы соотнесения религии с общественной жизнью, поскольку его собственная жизнь была наполнена общением с нуминозным. Ван Дейка всегда интересовала периферия религиозного сознания: категории мироощущения, магия, заговоры, космогонические отрывки. Он старательно выискивал все то, что по каким-то причинам не входило в официальную идеологию или не имело в ней значительного преимущества (занимаясь христианством, ван Дейк наверняка был бы знатоком апокрифов и “отреченных книг”). Результатом его филологических и религиоведческих разысканий стали три фундаментальных статьи: “Космическая тема в шумерской мысли” (1964), “Шумерская религия” (1971), “Существовала ли у шумеров поэма о сотворении мира?” (1976). В этих работах он понимает богов как “персонифицированное Божественное”, наряду с имперсональным божественным началом, которым, по мнению исследователя, являются МЕ. Ван Дейк отмечает очень раннюю антропоморфизацию месопотамских божеств и плохое развитие зоолатрии. Он подробнейшим образом исследует представления об Urzeit (правремени) и изучает различные варианты космогонии, а также занимается генеалогией первых богов в период “die embryonale Welt”. Образом правремени ван Дейк считает храм, в котором постоянно повторяется история творения мира. Им же начаты первые исследования месопотамских представлений о святости, которые он проводил на материале заговоров. Было выяснено, что святое соотносится у шумеров и вавилонян с тремя эпитетами – “светлый, чистый, сияющий”, а те, в свою очередь, соотносимы с различными сферами мироздания (van Dijk, Goetze, Hussey 1985). Исходным же объектом, из которого появились части мира, ван Дейк считал Мировое Древо (различные варианты которого известны по эпосу и по некоторым заговорам). Он даже предполагал, что древние жрецы могли совершать путешествие по такому Древу подобно сибирским шаманам.
Для работ Я. ван Дейка характерна глубокая эмпатия со своим предметом (основная черта феноменолога религии), поэтому в некоторых случаях он начинает самостоятельно сводить разрозненные части религии, тем самым превращаясь из исследователя в шумерского или вавилонского богослова (никогда, впрочем, не существовавшего). Он говорит о “теологии Эреду” и “теологии Ниппура”, пытается на материале разных теонимических списков выстроить единое генеалогическое древо шумерских божеств, пытается реконструировать состояние мира до его сотворения (in illo tempore, u4-ri-a) (van Dijk 1964; van Dijk 1976). Подобный конструктивизм исследователя древней религии часто встречал критику со стороны его коллег (см; например, критику шаманистической гипотезы шумерского культа священных деревьев у Комороци 1981). Тем не менее, без работ ван Дейка изучать религию древней Месопотамии едва ли возможно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий