КАК ГОСУДАРСТВО БОГАТЕЕТ
Наверное, Габсбургам казалось, что Антверпен богат по самой своей природе и сможет оставаться кормушкой для монархии в любых обстоятельствах. Современные представления о том,
«Как государство богатеет, И чем живет, и почему Не нужно золота ему, Когда простой продукт имеет»,
сформировались усилиями Адама Смита лишь через два столетия после описываемых событий. В конце XVI столетия еще трудно было представить, что денежные доходы определяются успехами в производстве «простого продукта», а тот, в свою очередь, зависит от наличия капиталов. Капитал же приходит в те регионы, где обеспечиваются свобода предпринимательства, защита частной собственности и демократический механизм управления, позволяющий ставить налоговые изъятия под контроль самих налогоплательщиков.
Все это было совершенно недоступно пониманию монархов того времени. Они сражались за Южные Нидерланды, полагая, что административный контроль над богатыми городами позволит им и дальше стричь шерстку с фламандских и брабантских овечек. Однако овечки от Габсбургов ускользнули. Богатые города Южных Нидерландов стали постепенно хиреть, поскольку не имели нормальных коммерческих стимулов к развитию. А деловая активность переместилась в северные районы, которые раньше представляли собой по большей части скромные рыбацкие или сельскохозяйственные поселения.
Представители одного из важнейших направлений в современных историко-экономических исследованиях считают, что развитие и модернизация часто становятся результатом непреднамеренных действий. Успех является не следствием сознательных усилий реформаторов, а своеобразным побочным эффектом шагов, осуществленных для достижения совершенно иных целей. Например, протестантская этика формировалась вследствие серьезного кризиса, постигшего католицизм к началу XVI века, и, естественно, идеологи протестантизма меньше всего думали о стимулировании производства, когда утверждали новые религиозные положения. Однако, как показал великий немецкий социолог Макс Вебер, эти новые положения вне зависимости от намерений религиозных реформаторов оказались чрезвычайно благоприятны для формирования духа капитализма. И в протестантских странах (особенно в тех, где утвердился кальвинизм) люди стали с большим прилежанием, чем раньше, относиться к труду, к сбережению заработанных денег, к умелой организации бизнеса и в целом к достижению успеха на этом свете.
Примерно таким же непреднамеренным последствием стало формирование голландского капитализма. Ни сами жители Нидерландов, ни тем более испанские Габсбурги не намеревались создавать из Голландии отдельное государство и не намеревались развивать капитализм на северных территориях региона в ущерб южным. Габсбурги с радостью оставили бы себе все Нидерланды для того, чтобы можно было их эксплуатировать. А фламандцы, брабантцы, голландцы, зеландцы, фрисландцы и прочие нидерландцы с радостью изгнали бы испанцев со всех своих «низинных земель» целиком. Но вышло так, что восставшие не смогли на равных сражаться с регулярной армией, а победители не были особо заинтересованы в том, чтобы додавить сопротивление до конца, тем более что Испания находилась тогда в труднейшем финансовом кризисе и имела ряд серьезных политических соперников среди главных европейских государств.
В итоге ряд северных провинций Нидерландов обрел независимость. Именовать новое государство мы привыкли по названию самой экономически развитой провинции — Голландия, хотя формально это, конечно, неправильно. В Голландию с оккупированных территорий стали перетекать люди, капиталы и, если можно так выразиться, технологии. По данным, приводимым выдающимся французским историком Фернаном Броделем, в начале XVI века пять крупных голландских городов (Амстердам, Лейден, Харлем, Гаага и Роттердам) в совокупности насчитывали около 50 тысяч человек населения (что, кстати, вполне соответствовало средневековому европейскому стандарту). А к середине XVII столетия в этих центрах проживало уже до 400 тысяч, причем примерно половина приходилась на Амстердам, который стал крупнейшим торговым центром Европы.
Богатые купцы и умелые мастера предпочли переселиться на новые места для того, чтобы сохранить свободу. Разумно было один раз потратиться на обзаведение имуществом и претерпеть неудобства, связанные с переездом, чем все время оставаться под угрозой разорения из-за больших финансовых амбиций испанской короны. А вслед за деньгами в голландские города со всех концов устремились люди — простые труженики, которые хотели получить стабильный заработок и могли его добиться лишь там, где капиталы в изобилии создавали рабочие места.
Заметим сразу, что впоследствии Голландия привлекала деньги и мастеров не только из Южных Нидерландов, но также со всех концов Европы. Всюду, где тот или иной монарх создавал для инакомыслящих или, точнее, инаковерующих невыносимые условия проживания, намечался отток людей и капиталов. А Голландия готова была принять всех (вне зависимости от вероисповедания), кто мог внести свой вклад в развитие молодой экономики.
Естественно, в Голландию активно перебирались кальвинисты, поскольку это направление протестантизма стало там доминирующим вероисповеданием. Во-первых, германские религиозные войны, длившиеся в общей сложности (с перерывами) больше столетия, обусловили существенную подпитку Голландии финансовыми и человеческими ресурсами. А во-вторых, важным источником кальвинистской иммиграции стала Франция, после того как Людовик XIV отменил Нантский эдикт Генриха IV и протестантское меньшинство потеряло гарантии, которыми обладало почти на протяжении всего XVII века.
Более того, Амстердам стал крупнейшим европейским центром еврейского бизнеса. Ему амстердамские финансисты в значительной степени обязаны обретением опыта работы с ценными бумагами, накопленного в Южной Европе. Вексельные операции и операции на амстердамской фондовой бирже в значительной степени были сформированы той деловой практикой, которую принесли с собой евреи.
Нигде они не чувствовали себя столь защищенными, как в Голландии. Ведь во всех других странах Европы рано или поздно евреи подвергались преследованиям как по причине стихийного народного антисемитизма, так и потому, что правители хотели экспроприировать их капиталы. Удивительным свидетельством веротерпимости голландцев к еврейской иммиграции является знаменитая португальская синагога в Амстердаме. Она была сооружена в XVII веке, и в ней явно прослеживаются характерные для Пиренейского полуострова архитектурные элементы. Евреи, вынужденные бежать на север, принесли с собой культуру своего региона, что отразилось в строительстве нового здания.
В общем, можно сказать, что Голландия проводила политику привлечения всех людей, которые могли быть ей полезны. Однако эта страна, скорее всего, смогла бы добиться серьезного экономического успеха даже в том случае, если бы не получала никакой подпитки из Южных Нидерландов, Испании, Португалии, Франции, Германии. Сам факт возможности свободного предпринимательства позволил голландцам использовать те «производственные ниши», которые имелись к началу XVII столетия на постепенно складывающемся мировом рынке.
Деньги буквально ждали, чтобы кто-нибудь пришел и их заработал. Желающих было, понятно, множество, но реальные возможности обрел тот, кто мог спокойно инвестировать капиталы в прибыльные сектора экономики, не опасаясь того, что деньги отнимут ради авантюр какого-нибудь монарха.
Комментариев нет:
Отправить комментарий