БРЮГГЕ — ТРИ ИСТОЧНИКА, ТРИ СОСТАВНЫХ ЧАСТИ УСПЕХА
Богобоязненные бюргеры Гента могли бы в принципе поклоняться овце без всяких трансцендентных причин. Исключительно в благодарность за то, что она их не только одевает, но также поит и кормит. В средневековой Фландрии сложился один из крупнейших европейских центров по производству шерсти. Равным ему по значению мог считаться лишь южный центр во Флоренции. Тогда как на севере сравниться с фламандцами в данном ремесле не мог никто. Ни немцы, ни французы, ни прочие, менее развитые экономически, народы.
Три города явно доминировали на рынке шерстяных тканей уже где-то с XI столетия: Гент, Брюгге и Ипр. Примерно к XIV веку нидерландский производственный центр резко расширился. Вдобавок к фламандским городам стали быстро развиваться брабантские: Брюссель, Лувен, Мехелен.
Порой в погоню за Нидерландами устремлялись бюргеры других регионов. На Рейне, к примеру, крупным производителем стал Кельн, однако соседи — Франкфурт и Страсбург — заметно отставали. Среди южнофранцузских городов свою производственную нишу нашел Монпелье — фактический монополист на рынке элитных тканей пурпурного окраса, но в целом регион экономически так и не поднялся после трагических Альбигойских войн.
В чем же была причина успеха Нидерландов? Один определенный фактор, обусловивший быстрый хозяйственный подъем, назвать, наверное, невозможно. При этом если говорить о комплексе факторов, то он на удивление будет соответствовать тем современным требованиям, которые специалисты предъявляют к любой развивающейся экономике.
В первую очередь следует отметить территориальную близость ресурсной базы, которой Нидерланды эффективно воспользовались. Одним из лучших регионов для развития овцеводства в те годы являлась Англия. Британские овечки по качеству шерсти, пожалуй, уступали знаменитым кастильским мериносам, однако твердо держали почетное второе место. И если Кастилия стала важнейшей ресурсной базой для флорентийской промышленности, то Англия до поры до времени работала преимущественно на фламандских ремесленников.
Данный пример интересен еще и тем, что в корне подрывает популярные у нас представления об изначальной предрасположенности тех или иных народов к успешному ведению бизнеса. Вплоть до XIV столетия Англия была не более чем аграрно-сырьевым придатком континентальной Европы (прежде всего Нидерландов). Собственным умением производить качественные ткани из обильно покрывавшей овечек шерстки англичане не обладали. А потому довольствовались сравнительно невысокими доходами, уступая львиную долю прибыли тем народам, которые лучше умели осуществлять переработку сырья.
О том, почему в Англии положение дел вскоре изменилось, речь пойдет дальше, а пока отметим второй фактор, влиявший на экономику Нидерландов. Гент, Брюгге и Ипр находились не только поблизости от сырьевой базы, но также невдалеке от тех торговых путей, которые связывали различные европейские центры, нуждавшиеся в шерсти и готовые за нее платить.
Движение по Балтике и Северному морю связывало Европу от Лондона на западе до Бергена на севере и Новгорода на востоке. Брюгге при этом представлял собой не только производственный центр, но и порт, из которого шерстяные ткани отправлялись к потребителям. В обмен на них в Нидерланды шли шерсть-сырье из Англии, рыба из Норвегии, меха из Руси, а также зерно, экспортируемое из Польши через Данциг. Морская торговля, правда, постепенно закрепилась за немецкими ганзейскими городами, но это не снизило значения Нидерландов как средоточия многочисленных мастерских, изготовляющих ткани, а также центра, в котором заключались важнейшие торговые сделки. И ныне в Брюгге можно видеть тот дом, в котором открылась первая европейская биржа.
Важнее морской торговли была возможность коммерческих связей по рекам, пронизывающим континент. Прежде всего по Рейну. В отсутствие приличных сухопутных дорог товары по большей части приходилось везти водой. И в этом смысле Нидерланды были расположены чрезвычайно удобно. Ткани легко могли расходиться по всей Германии вплоть до Альп. Взамен на север шли вино, крупнейшим экспортером которого являлся Кельн, а также разнообразные металлоизделия, на которых специализировался, в частности, Нюрнберг.
Наконец, третьим важнейшим преимуществом Нидерландов стала разумная и сравнительно либеральная политика графов Фландрских, поощрявших бизнес настолько, насколько это вообще было возможно в те времена. Большинство правителей Европы рассматривало бюргеров лишь в качестве дойной коровы, а потому в конечном счете не могло собрать много денег с разорявшихся предпринимателей. Но некоторые властители вели себя по-иному. К их числу помимо графов Фландрских принадлежали, например, еще графы Шампанские, приютившие у себя в городах важнейшую ярмарку Средневековья. Кстати, тандем Фландрия—Шампань играл большую роль в распространении экономического влияния Нидерландов на Францию.
Итак, мы видим, что в динамичном развитии городов Фландрии и Брабанта сыграло ведущую роль сочетание близко расположенной ресурсной базы, удобных торговых путей и либеральной экономической политики. Вот что «вскормило» нидерландского агнца. Если бы братья Ван Эйк были художниками-реалистами, они могли бы точно так же взгромоздить овцу на постамент и заставить многочисленных бюргеров Нидерландов ей поклоняться — как чуду, посланному невидимой рукой рынка для повышения реальных доходов населения. При полной индифферентности Господа трудами ткачей и предприимчивостью торговцев поднялись один за другим города региона. На фоне застойной средневековой жизни богатые города Нидерландов смотрелись настоящими жемчужинами. И ныне прогулка по Брюгге дает нам возможность представить, как выглядел мощный торгово-промышленный центр Европы примерно к XV столетию.
Очарование Брюгге кроется в сочетании хорошо сохранившейся готики, воды каналов, омывающей старые здания, и небольшого числа тихих городских уголков — маленьких площадей, двориков, монастырских садов. Все гармонично и в то же время чрезвычайно неправильно, не спланировано, не организовано по какой-либо утвержденной свыше схеме. Брюгге формировался стихийно и разрастался по мере того, как богатели его обитатели. Новые доходы означали новые дома, новые храмы и новые уединенные уголки, теснящиеся на ограниченном пространстве, которое требовалось защищать стенами от возможной агрессии извне. Гармония этого городка как раз и определяется тем, что люди без всякого плана создают уютное жизненное пространство, притираясь друг к другу и используя каждый пятачок земли с максимальной пользой для совместного проживания.
Например, старинная стена, обрывающаяся прямо в канал, не могла бы возникнуть в городе, свободно раскинувшемся на километры по всей округе. Считанные по пальцам деревца не создавали бы такое грустно-готическое настроение, если б могли разрастись огромным парком, использующимся для моциона. А небольшая изящная ратуша XIV века не воспринималась бы как настоящая архитектурная жемчужина, если бы вместо узких извилистых улочек от нее расходились во все стороны широкие прямые проспекты.
Комментариев нет:
Отправить комментарий